Вячеслав Фокин, позывной Фокс, батальон “ДНЕПР-1”

Ключевое – это дом, семья, защита своих родных и близких, Родина. Наверное, это самое главное, что у нас есть. Я считаю, что любой человек, взявший оружие и пошедший против своего народа, – террорист и преступник. А когда беспредел приходит домой – это страшно. 

До войны я занимался, в основном, торговлей. Специальность – экономика, финансы. Коммерческий директор. Были у нас с женой свои магазины, торговые точки. Домашние узнали уже (о желании пойти в АТО – ред.), когда пришло подтверждение о приеме в «ДНЕПР-1». Решение принято – назад дороги нет. 

Я проходил срочную службу с 1988 по 1990 год в составе западной группы войск в Германии. Некоторый опыт был. По сравнению с Советским Союзом, группы войск обучали нормально. Это гвардейская часть была. Артиллерия САУ – механики, водители, стрелки. 

Пришел в «Днепр-1» вначале мая 2014 года. Подавал три заявления в военкомат, специальность – механик-водитель командно-штабных машин, сказали, что людей хватает, техники нет. Получил три отказа, поэтому принял решение пойти служить в «Днепр-1». 

Проходил службу в составе подразделения на блокпостах на границе Донецкой области. В июне получили приказ выдвинуться в Мариуполь. Освободили Мариуполь и занимались охраной правопорядка в самом городе. Тут я, наверное, впервые увидел, что такое война. По работе сопровождали технику к границам. Видели, что там происходит. Наше подразделения ездило часто под Амвросиевку, забирать и груз (груз-200, погибших – ред.), и 300-ых (раненых – ред.). 

Из Иловайска выходили в составе колонны. Нас было 4 человека. Был у нас серебристый “Ниссан”, расписной весь – «Днепр-1». Со мной в экипаже выходил Ваня Науменко, он был водителем, Коля Курносенко – «Спилберг», Вадик, которому потом дали позывной «Терминатор». Мы когда садились в “Ниссан”, кто-то поставил пластины от бронежилетов к двери. Ваня говорит: «Давай выбросим, потому, что тяжело двери закрывать». А я говорю: «Да, нет, братишка, давай сначала доедем, а потом уже будем выбрасывать». Скорее всего, они нас и спасли тогда. Дошли мы до Многополья. Из Многополья построились в колонну. 

Колонну тогда обстреляли. Ну как обстреляли – несколько мин положили по периметру, чтоб колонна не смогла уже никуда отойти. Прошли первую линию, нас пропустили добросовестно. Начали стрелять в спину. Попали под массированный обстрел. Вышли из машины, начали работать (отстреливаться – ред.). По всей видимости, зачистили засаду в хуторе, начали “работать” за речку. Подобрали «Жаворонка», Богдана – было сквозное ранение в плечо. Перевязывать времени не было. Заткнул рану под броником просто пакетом, забросили его в кузов. Сказали: терпи, выйдем, будем перевязывать. 

Началось движение. Ваня дал команду «по машинам». Я когда забрасывал «Жаворонка» в кузов, Коля (“Спилберг”) стоял сзади с автоматом, отстреливался еще. Мне оставалось сделать два шага до передней двери, ему – столько же до задней. Начался минометный обстрел. Опять “работали” из-за реки. Стрельба не прекращалась. Ваня визуально проверил наличие 4 человек в машине. Оказалось, когда нас подбили возле посадки, к нам не Коля запрыгнул, а боец батальона “Миротворец”. Отличить кого-то по одежде, по внешним признакам было тяжело. Небритый, в пыли, камуфляж весь одинаковый – визуально 4 в машине, поехали, начали «работать». Не доезжая до посадки метров 20-25 – взрыв перед капотом, выбило лобовое стекло. “Ниссан” полностью поместился в воронку. Ваня сказал, что больше мы никуда не едем. Двусторонний обстрел. С двух секторов, слева-справа, работали пулеметные точки. Удивительно, но весь экипаж был цел. 

Сюрреализм – о капот взрываются ВОГи, разлетаются зеркала, дырки в лобовом стекле, а у нас, не знаю каким чудом, никого не зацепило в машине. Помню, что с правой стороны, с моей, перестал работать пулемет. Наверное мы его положили, но начал работать пулемет слева. Я поднялся, выставил ствол над головой Вани – водителя – и начал вести огонь. Слышу, кричит: «Что ты делаешь, ты меня глушишь, мне гильзы за шиворот сыпятся». А он концентрируется на дороге и не смотрит никуда. Мы не знали, что Старобешево уже не наше. Думали, что сейчас прорвемся. Даже не догадывались, что это стоят россияне, регулярная армия. Думали, проскочим эту посадку и все – выходим на Старобешево, и все нормально. Говорю: «Брат, терпи, потому что там пулемет работает – и либо мы его, либо он нас». 

Уже в воронке начали смотреть, кто рядом. Оказался – боец «Миротворца». Он говорит: “Место было свободное, я запрыгнул в первую попавшуюся машину, которая стояла. Потом уже бойцы «Миротворца», с которыми Коля остался, сказали, что его отбросило взрывом и он просто не успел в машину. По словам очевидцев, он был жив после утреннего боя. А погиб на следующий день. Пытался вывести ребят. Они пробовали выйти, попали под зачистку. 

Мы работали как могли из воронки. Помню, что БК уже заканчивался, рядом – взрыв и просто пустота. Честно: ни боли, ни страха. Сказали, что около полуметра полетело РПГ – и, собственно, всех разбросало. Меня забросило под “Ниссан”. Вадика выбросило из воронки. Ему разбило, как и мне, автомат в руках. 

Вот это, наверное и все. Сколько был без сознания – не знаю. Очнулся, попытался протереть глаза: сверху – “Ниссан”. Его подвинуло взрывом. Мы когда работали, даже не могли в воронке нормально разогнуться, потому что упирались в “Ниссан”. До этого какие-то мелкие осколочные в спину пришлись. Потом посмотрел – правая рука болтается, на левой, по старой привычке примотал – ремень от автомата, что б при выходе не зацепиться, не потерять. Посмотрел: цевья нет, газовой трубки нет, ствол восьмеркой. Ну, что, думаю, надо уходить, потому что горит масло, в кузове еще БК был какой-то. 

Напротив “Ниссана”, через дорогу – ива, и вот что спасло – у нее корневище выступало из-под земли. Первое – это отбежать подальше. Постреляли, не попали. Прихватил с собой остатки магазина последнего. Так, под ивой, пролежал до вечера. Простреливали на движение. Потом выяснилось: Вадика выбросило из воронки, с его оружием – такая же проблема. Он потерял ориентацию в пространстве – сильная контузия, взрыв рядом. На нем горела каска, горел броник. И он с криком «Слава Украине!», говорят, пошел на эту посадку. Россияне его там потушили, сказали, что «Терминаторов» они не трогают. 

Сюрреализм – о капот взрываются ВОГи, разлетаются зеркала, дырки в лобовом стекле, а у нас, не знаю каким чудом, никого не зацепило в машине

Вечером услышал, что начала работать техника. До этого беха прошла посадку, был выстрел, попали в башню. Потом прошел автобус батальона “Миротворец”. Автобус тоже подбили. Ходили добивали ребят. Высунуться не мог, чтоб посмотреть. Было слышно – работает ПМ, два выстрела подряд. И были слышны крики: «Кому делать нечего, бой закончен!» И было слышно с акцентом (чеченским): “Я хожу пристреливаю ПМ. Отстрелял много. Две-три обоймы отстрелял точно”. Потом ребята сказали, что тяжелых добивали. Кто не мог передвигаться сам, либо не могли оказать помощь. Им не хватало медикаментов на своих.

К вечеру услышал звук двигателя, начали выходить из посадки МТЛБ – это командно-штабные машины, многофункциональные, они же – как тягачи. На крышах были прикручены ПТУРы, ЗУшки, пулеметы. Ребята стояли подготовленные. Они шли с флагами – Андреевский флаг, флаг российского десанта, российские флаги, даже не прятались. Колонна выдвинулась в противоположном направлении от нас. Я тогда подумал, что ушли, и можно попытаться двигаться в обратную сторону. Начал двигаться, пару раз стрельнули, но неактивно. Ползу, ногой цепляю. Ползу задом, чтобы не разворачиваться. Смотрю, каска лежит. Нашел Ваню Науменко. Живой. С Ваней отползли еще в посадку. МТЛБ ушли, пошла колонна танков. Мы лежали даже не в посадке, а в разделительной полосе между полями – метра 3-4 шириной, немножко травы и собственно пошло две колонны танков слева-справа. Был хлопец с “Миротворца”, он полежал с нами, потом отполз чуть дальше и с ПМ попытался пострелять. Мы услышали пулеметную очередь, и все. 

Прошли они мимо нас. Я не видел опознавательных знаков. Мы лежали и все, что могли, это повернуть голову и увидеть гусеницы и десант на броне. У меня автомата уже не было. У Вани тоже взрывом ПМ из руки сорвало. Выходили – две гранаты, два ножа, обойма от ПМ – это все, что у нас было. 

Потом думали, что нас не заметили. Останавливается последняя беха, спрыгивает с нее десантник и направляется к нам. Ваня говорит: “Ну, что дергаем (чеку от гранаты — ред.)?” Я говорю: “Подожди, пусть поднимут, вдвоем вообще скучно”. У Вани было выбито левое плечо взрывом. У меня, как оказалось, выбито правое плечо, поломано предплечье, выбита кисть. Две руки на двоих. Было слышно, как ему кричали: «Не стреляй, они заминированы!». Ваня повернулся к нему, держал чеку. Рядом лежала какая-то развороченная разгрузка. Он потыкал нам в голову автоматом, схватил разгрузку и убежал. Ваня, как раз выключился, потерял сознание. Очнулся, говорит: «Что это было?» Говорю: «Та ничего, очередной День рождения». 

Что удивительно, они (россияне) шли вообще без брони, без касок – китель и кепка. Может, им сказали, что они бессмертные. Но зачищали грамотно. Шли танки, на танках – пехота, потом танки растянулись из колонны в цепь, пехота шла за ними. Мы видели, потому что с правой стороны поля был окопан «Донбасс», там ребята сидели в посадке, отстреливались. 

Отползли немного дальше, дождались темноты, приняли решение, что в хутор идти не стоит, надо выдвигаться в сторону Старобешево. Переползли, начали двигаться по полю, поработал по нам снайпер. Потом начался обстрел. Как выяснилось, это ополченцы перепутали позиции россиян еще с кем-то и насыпали россиянам, россияне насыпали им. И во время этого обоюдного обстрела, мы перебегаем (темно же, все хорошо видно, куда летит). Мы десять шагов бежим, потом ползем, лежим, ползем. Так к ночи дошли до Кальмиуса (речка Кальмиус — ред.). Видели, как техника стояла. К Кальмиусу мы не подошли – надо было пройти метров 20-30 по открытому пространству.

Когда рассвело, решили, что надо уходить подальше, переходить речку, переплывать. Ваня с меня срезал тогда разгрузку, сбросил пластины, потому что броню на спине порезало осколками и толку от нее не было. Ваня оставил себе чехол от броника, демпфер. На мне была рубашка. Еще в Мариуполе с разгрузками было напряжно. Их просто не было. Попалась мне разгрузка хорошая – реплика американского жилета, а на спине большими буквами: US ARMY. Сбросили все там и хотели на рассвете выбраться. Это 30-го (августа- ред.) утром было. Нарвались на российский патруль – 100% камуфляж, тоже без брони, без касок. Четыре человека, шли колонной, никаких уступов, четко все по уставу – автомат на правом плече, стволом вверх, подсумок. Чисто армейский вариант, заученный. И двигаются один за другим. Для снайпера просто подарок. Мы уже вышли, но зашли обратно под камни. Стрелять не стали, прочесывать не стали, гранаты не бросали.

Что удивительно, они (россияне) шли вообще без брони, без касок – китель и кепка. Может, им сказали, что они бессмертные. Но зачищали они грамотно

К обеду ближе увидели колонну, группу ребят, около 20 человек. По разношерстному камуфляжу и их состоянию, поняли, что это наши военные. Их обстреляли сверху с дороги, чуть-чуть прочесали нашу посадку. Никого не зацепило. Там крутой берег, они сразу ушли, никто их не преследовал. Мы пролежали еще часа 2-3, вроде все успокоилось. Ваня говорит: “Я слажу наверх, посмотрю, что там творится”. Он встал, говорит: “Никого нет. Ну все, уходим”. Прошли, наверное, метров 200, лежат печеньки армейские – галеты. С муравьями, ну и что. Как раз четыре штуки, на двоих. Перекусили. Потом нашли банку тушенки, попили из Кальмиуса. Никто нас не преследовал, огонь по нам не открывали. Может, просто, не видели. Дальше прошли, нашли две упаковки сухпая армейского, запаянных. Я палкой пробовал, вдруг подарки какие-то под ними, – ничего нет, подобрали, набрали воды.

Мы видели уже Старобешево, заправку видели. Дошли до поворота. За поворотом опять нарвались на российский патруль. И уже в спешном режиме, по пояс в воде, перешли вброд Кальмиус и пошли к посадке. Посадка по факту – уклон, больше 45 градусов, отвесная. Вроде заход, тропинка, след армейского ботинка. Заходим, оттуда глаза на нас. Оттуда: «Вы кто?» «А вы кто?» «Нет, вы кто?» Ваня стоит, говорит: «Вы мне надоели, я сейчас гранату брошу». «Мы Збройні сили України. А вы кто?» «Мы Днепр-1». Фух, свои. Отдали сухпай свой. Их было около 20 человек. Офицер с ними был. Мы еще успели набрать две бутылки воды, пока реку переходили. Те вообще сидели без воды и еды – отдали им. Они говорят: “Надо выходить небольшими группами. Сейчас поделимся и пойдем”. Мы говорим: “А чего выходить, вон заправка, сейчас подойдем, машину возьмем и поедем”. У нас был замысел: ножи есть, гранаты есть, Ваня одной рукой машину доведет. А они говорят: “Ребята, а куда пойдем, там уже все, Старобешево совсем не наше”. 

Спецназ стоял в селе, а чеченцы в Старобешево зашли. Вечером Ваня меня разбудил, нас человек 10 осталось. Дошли до блокпоста, обошли, Вася, такой маленький, черный, говорит: «Я знаю, куда идти. Вот две дороги, идем вот так, в сторону Комсомольска. Там такая бабка, у нее и молоко, и все, что хочешь, все будет хорошо». Ушли в поле, идем посадками, обходим дороги, чтоб нас не видно было.

В 4 утра еще темно, легли полежали пару часов, пошли дальше. А Ваня нашел у ребят маленькую солнечную батарею. У него, у единственного, оставался смартфон, и он эту батарею обрывком футболки примотал с утра к голове, что б она зарядилась. Мы даже приблизительно не знали, где находимся. Дошли до какой-то водокачки, перед этим нашли две бутылки воды начатых. Счастье! Мы выпили по стакану воды. Дошли до поворота на Комсомольск. Ребята начали звонить друзьям, знакомым, узнавать. Сказали, что в сторону Комсомольска не поворачивайте, не понятно, чей он. Как оказалось, он уже был их. Вышли мы где-то за километр до блокпоста. К часу дня уговорили Ваню запустить смартфон. Смартфон включился, и Андроид сказал: “Пока!” Его хватило на одно включение и сразу потух. Шли по обочине. Идут машины – ложимся в зеленку. Потом кто-то приподнял голову, говорит: “Идет колонна – украинские флаги, красный крест, белые флаги”. Мы тогда вышли на дорогу, нас подобрали, забросили в последний УРАЛ. Сказали, что слишком плохо вы выглядите, давайте мы вас переселим в скорую. Из обезболивающих были только бинты и зеленка. Но нам так хорошо было, мы легли, растянулись. Вопрос: «Пить будете?» «А что, есть?» «Ну, воды нет, есть только апельсиновый сок». Смешно было..

Я в ДНЕПР-1 остался – здесь уже семья. Как говорил Коля («Спилберг»): “Было мало друзей, зато стало много братьев”

Было очень неприятно, когда два или три раза машины полностью разворачивались и шли в сторону Донецка. Вот полностью, на 180 градусов. Никто не понимает, что происходит. Ваня говорит: «Ну, нам не привыкать, у нас все-таки две гранаты есть». С ребят поснимали все – тех, кто там попался (в плену – ред.): цепочки, часы, ботинки, форму. А мы ж вышли: налокотники, наколенники, перчатки. По нам видно, что мы в плену не были. Оказывается, что они просто пытались обойти близлежащие дороги и уйти по объездным. 

Так нас вывезли на Волноваху. Там начали сортировать. Никто сначала не признавался, кто в каких подразделениях. Потом на границе Днепропетровской области пришло две скорые, нас забрали. Остановились на перекур. Мы попытались умыться в кафе для дальнобойщиков. Но как умыться, если неделю и три дня по подсолнухам и всей этой драни. Грязь по себе поразмазывали и как-то легче стало. А Ваня в таком виде зашел в АТБ, взял сигарет. На немой вопрос в глазах охранника, сказал: «Вот паспорт, вот ксива, я мент, что ты хочешь?» Вид, конечно, был такой: обрывок футболки на голове, тактическая футболка подранная, чехол от бронежилета и бундосовские штаны. Ну и небритость двухнедельная. 

А потом уже привезли в Мечникова. Контузия. Предварительно, это потеря слуха, баротравма, тяжелое сотрясение мозга. Мелкие осколочные – ноги и низ спины, там, где брони не было. Перелом предплечья взрывом со смещением. Первая операция в 2014 – поставили металосинтез – крепление. Второй раз прооперировали, все железо поснимали, спасибо доктору – спас, посшивал все, что там было. Рука была, как боксерская перчатка – синяя, опухшая. 

Я в ДНЕПР-1 остался – здесь уже семья. Как говорил Коля («Спилберг»): “Было мало друзей, зато стало много братьев”. 

AFTERILOVAISK є документальним проектом, спрямованим на збереження пам’яті про людей і трагічні події, які мали місце в серпні 2014 року поблизу міста Іловайськ Донецької області. 29 серпня 2017 року виповнилося три роки з дня розстрілу українських військових, які виходили з оточення “зеленим коридором”. Українська армія в “Іловайському котлі” зазнала найбільших втрат за всю свою історію. 

Цей проект відповідає на запит українського суспільства на збереження правдивої інформації про ті події.

 Будь-яке використання, копіювання, перепублікація матеріалів 
(текст, фото, відео, аудіо) – тільки з письмового дозволу авторів проекту